Обесценивание личного

Чем закон о запрете «пропаганды гомосексуализма» грозит музыке

В 12 лет моим кумиром стал Фредди Меркьюри. Я почти сразу узнала, что он любил мужчин и умер от СПИДа. Также я знала, что он лучший в мире музыкант и певец и самый красивый мужчина на свете. Моим кумиром Фредди Меркьюри оставался лет до 16. На мою сексуальную ориентацию это никак не повлияло.

Нравится — заплати!

Если вам понравится этот текст, то вы сможете поблагодарить автора нажав на эту кнопку.

размер текста: aaa

Сегодня закон о «пропаганде гомосексуализма» касается меня лично: журналисты подпадают под него так же, как и гомосексуалы: нам нельзя писать о них откровенно, им нельзя жить открыто.

Я пыталась разобраться, что же конкретно мне нельзя писать про Фредди Меркьюри или, там, Элтона Джона. Или Моррисси, или Энтони Хегарти, или Йонси из «Sigur Ros». Вопрос гомосексуальности имеет значение для их творчества или биографии. И да, музыкальному обозревателю приходится иногда об этом говорить. Тут опять же возникает вопрос: а зачем? Как сказал мне один приятель: «Мне все равно, какие виды секса предпочитает тот или иной музыкант, мне важна музыка».

Но в том-то и дело, что гомосексуальность – это не секс или не только секс. Это еще и любовь, и подростковые мечты и комплексы, и семейные драмы, и история противостояния с обществом, и то, где и с кем музыкант проводит отпуск, и то, чем и кем он вдохновляется. Если тебе важны песни, написанные конкретным человеком, тебе будет интересно и то, почему они такие. Но рассказать об этом он не сможет, потому что будет спотыкаться о местоимения, пытаясь скрыть огромную часть своей жизни. Коварство слова «гомосексуальность» в том, что корень «секс» в нем означает всего лишь «пол», а гомофобы слышат «е…ля». На самом деле всем нам (и не гомофобам тоже) просто не хватает целомудренности для того, чтобы помыслить о гомосексуалах не как об актерах из порно, а как о людях.

Запрет на «пропаганду» бесит меня потому, что теперь я не смогу спокойно написать фразу типа «Йонси и его бойфренд выпустили новый альбом» в журнале «Русский Репортер», потому что журнал читают несовершеннолетние. «Пропагандой», согласно закону (если учесть практику его применения в регионах), будет считаться любое упоминание гомосексуальности как нормального явления.

И тут возникает еще один когнитивный диссонанс: наука как раз и говорит, что гомосексуальность – нормальное явление (это не девиация, а значит – норма, вариант нормы). Депутаты же, видимо, воспринимают понятие «норма» через призму обывательских представлений. То есть ученых, психотерапевтов и просто образованных людей депутаты ставят в положение Джордано Бруно: научную правду говорить нельзя из-за торжества обывательских, привычных представлений.

Не говоря уже о том, что увязывание «нормы» и правового преследования в XXI веке выглядит ужасно архаично. В фашистской Германии цыгане, геи, лесбиянки, феминистки, либералы, коммунисты, бездомные, Свидетели Иеговы, алкоголики, сумасшедшие отправлялись в лагеря с нашитыми на робу разноцветными треугольниками из-за того, что не соответствовали «норме». Поэтому розовый треугольник – символ ЛГБТ-движения. Фактически он отсылает всех гомофобов к историческому опыту, который они повторяют своей ненавистью. Впрочем, гомосексуальные мужчины преследовались и до, и после Гитлера. В свободной Веймарской республике добровольные сексуальные связи между мужчинами были заново криминализованы под влиянием именно тех, кто говорил об опасности «пропаганды» среди молодежи, что лишь доказывает – ход мыслей у консервативно настроенных людей всегда один и тот же: неважно, Средние века на дворе или эра «Apple». И все-таки для правового поля отсылка к «нормальности» – это архаика.

В мире искусства выход за пределы нормальности никогда не считалось преступлением: наоборот, все гении преступали норму, нарушали каноны, изобретали новое. Даже сейчас в свете обсуждения закона о «пропаганде» слышны заявления: «Ну, это деятели искусства – им можно». Вероятно, имеются в виду лосины Николая Баскова. Но дело в том, что свобода – это чуть больше, чем лосины. Свобода – это если бы условный Николай Басков рассказывал журналу «7 дней» о том, как он со своим бойфрендом готовит вегетарианскую лазанью и почему они решили стать вегетарианцами. Например, как исландский музыкант Йонси и его друг Алекс.

Конечно, у российской музыки и ее освещения закон ничего не отнимет: у нас и так нет открытых геев и лесбиянок в музыке. А те, про кого все догадываются, тщательно скрывают свою личную жизнь, прячутся от поклонников и журналистов, как от дикой, жестокой толпы. Сейчас закон лишний раз показал им, что в России невозможен coming out ни в каком виде. Рики Мартин прежде чем признаться в том, что он гомосексуален, десять лет перешучивался с журналистами, заявляя то о своей бисексуальности, то о сексуальном вольнодумстве в духе «у нас свободная страна». В России со звездами невозможны даже такие разговоры. Хотя фактически они повторяют те же схемы, что и западные: рожают детей от суррогатных матерей, заключают фиктивные браки, поют об однополой любви. Но все это покрыто глазурью вранья с обходительными формулировками типа «мой любимый человек». И это лицемерие выдается за норму приличия: мол, мы не говорим на публику о своей личной жизни, ах, это так некрасиво. Но есть разница: не говорить о своей личной жизни или стесняться ее. И более того, бояться за своих близких в случае, если о них узнают.

Негласные правила запечатывания личного переносятся и на гетеросексуальных знаменитостей, которые считают достойным показывать свою личную жизнь исключительно в прилизанном, отфотошопленном варианте. Любые откровения считаются чем-то постыдным: это «сор из избы», «нижнее белье», «желтизна». В результате по-настоящему личной информацией – о детстве, о страхах, о переживаниях, о влюбленностях – не делится никто. «Желтая пресса» удовлетворяется фотографиями звездных нарядов, причесок и прочих фасадов, а «приличная» считает ниже своего достоинства спросить у музыканта о его отношениях.

На Западе не так. Там тоже есть таблоиды с фотографиями причесок и туалетов, но у подлинного «личного» там исторически более высокий статус. Крис Мартин и Гвинет Пэлтроу не скрывают, что их роман возник на почве переживаний Гвинет о смерти ее отца: Крис помог ей пережить это. В России вынести подобное на публику будет считаться дурным тоном. Не потому, что пара сделала что-то плохое, а потому что общество не видит пользы в том, чтобы рассказывать о личном опыте. Мимо нас в XX столетии прошел не только целый век развития зарубежной философии, но и его отголоски в массовой культуре. Известный лозунг «личное – это политическое» нам нужно объяснять на пальцах. «Постельная демонстрация» Джона Леннона и Йоко Оно против войны во Вьетнаме на Западе известна почти каждому, это часть массовой культуры. У нас же она если кому и знакома, то проходит по разряду дурацкого поведения позднего Леннона, сбитого с толку японкой, которая развалила «The Beatles». Даже в этой истории мы по-советски видим драму столкновения личного и общественного: мол, из-за любви Леннона мир лишился гениальной группы. Как будто любовь и творчество – это не равноценные и взаимосвязанные части одной и той же частной жизни. И как будто если бы Джон Леннон не был таким, каким он был – идеалистичным, независимым, своенравным, демонстративным, то «The Beatles» стали бы теми, кем стали. Вытеснение личного, его противопоставление общественному как более важному, есть свойство тоталитарного сознания и тоталитарного общества. Поэтому нам «неинтересно» ничего про гомосексуальность наших музыкантов: это их личное дело, а значит, не имеет никакого значения. Между тем в искусстве только личное и имеет значение.

Мое любимое интервью c Йонси, опубликованное исландской газетой «Grapevine», это разговор музыканта с нью-йоркским композитором Нико Мули, с которым они вместе сделали альбом «Go» в 2010 году. Оба музыканта – гомосексуалы, и часть их беседы целиком посвящена тому, как гомосексуальность повлияла на их жизнь и творчество. Я бы хотела, чтобы подобный разговор – спокойный, глубокий и психологичный – был когда-нибудь возможен и на страницах российских изданий с российскими музыкантами. Может, тогда и с музыкой здесь стало бы получше.

OpedID
boychenko.tatyana@gmail.com 28 января 2013

Согласна со статьёй, не понимаю я такого отношения к ЛГБТ. Например, фигурист Джонни Вейр любит Россию и вроде как хотел бы пожить в Москве, но в свете подобных запретов... Не думаю, что это когда-либо случится. Потому что он американец, он привык к свободе говорить о себе, о своём муже, о своих костюмах и идеях.
У нас же Малахов пару месяцев назад собирался сделать "В субботу вечером" с Джонни и его мужем и обсуждать как раз гей-тематику. Малахов встречался и общался с Джонни, но до съёмок и эфира дело не дошло, всё это прикрыли раньше, дабы никакой пропаганды не случилось. Мог бы получиться серьёзный и спокойный разговор, без фарса, такое шоу в прайм-тайм могло бы как-то повлиять на общество. Глядишь, и несколько сотен человек стали бы дружелюбнее к геям. Но не допустят этого.